Лена, дорогая, ты — писатель? Если, да, то когда ты это поняла? И что это для тебя такое — быть писателем?
Писатель, это тот, кто пишет. В каждом из нас живут истории, которые нужно рассказать, которые просятся быть услышанными, точно так же, как и мы подчас умираем от желания быть услышанными. Писатели эти истории пишут и в этом их отличие от не писателей. Всё. Больше отличий нет. Всё остальное, талант, грамотность, словарный запас, глубина мысли, это уже подробности. Поэтому да, я писатель, но только покуда я пишу.
А может быть, ты нечто большее, чем писатель?
Каждый человек по своей сути — немерян. Мы неизмеримы, каждый из нас, нобелевский лауреат, водитель автобуса, взрослый, ребенок. Каждый из нас — вселенная, а у вселенной нет границ. Потому конечно, я надеюсь, что я больше, чем писатель. Я стараюсь быть хорошим человеком.
В январе выходит твоя новая книга » Проза Парижской Жизни» расскажи о ней, пожалуйста!
«Проза Парижской Жизни», как я теперь понимаю, просто не могла не быть. Идея о ней родилась, когда мы с семьёй переехали в Париж из Нью-Йорка, но тогда эта идея была всего лишь одной из табуна бредовых идей, которые в любое время дня и ночи бродят у меня в голове. Прошло время, родился мой блог, родился ещё один ребёнок, появились «Белые Фениксы» и появилась «Проза Парижской Жизни». Эта книга смешная и грустная одновременно, как жизнь. Очень искренняя и без всякого сомнения очень парижская книга.
Насколько твои странствия по жизни — из страны в страну, из города в город — влияют на тебя как на человека, окрашивают то, что ты пишешь, как писатель?
Путешествия обогащают любого человека, а странствия делают его Крёзом. Мои странствия, не только из страны в страну, но и из ипостаси в ипостась, не просто влияют на то, что я пишу и то, как я живу, они, в какой-то мере, это диктуют. Мне действительно довелось пожить и построить себя и свой мир в очень разных странах, в очень разных мировоззрениях, в очень разных системах ценностей. Иногда мне самой кажется, что я прожила несколько жизней, потому что в каждой другой стране ты меняешься, ты ассимилируешься, ты подстраиваешься, становишься немного другим. Но среди всех этих перемен у тебя есть уникальная возможность: найти свой внутренний стержень, то, что будет вести тебя как евреев через пустыню, и днем, и ночью, то, что ты возьмешь с собой в любое странствие, даже такое, куда ничего брать нельзя.
У тебя потрясающая семья. Читая, например, рассказ «Мамушка » , я чувствую, что ты человек, который живёт «племенем» , я прямо вижу твоих родственников и предков, стоящих позади тебя. Слышу их голоса. Для тебя самой твоя семья, твой род, как отражается в том, что ты пишешь?
В принципе, из-за них и пишу. Для них. Возможно, это является следствием воспитания или нашего с сестрой восприятия того воспитания, которое мы получили, но в любом случае, мы так выросли: преданность и благодарность семье, своему народу, памяти тех предыдущих поколений, это был приоритет. И это остается приоритетом. Кстати, чувство благодарности — это залог счастья. Поэтому да, можно в моих рассказах услышать голоса моих родных, этих поколений, которые сопровождают меня каждый день. И, если хорошо прислушаться, то можно услышать голоса и предыдущих поколений, тех, которые создали нынешние, и тех, которые создали предыдущие…
Возможно, это очень больной вопрос и ты вправе на него не отвечать — судьба твоего народа, как ты можешь одним словом описать её влияние на тебя как на человека, на писателя?
Одним словом — ответственность. Быть еврейкой, это огромная ответственность. Ответственность перед предыдущими поколениями, которые передали мне эту божественную искру традиции, это ярмо. Еврейская ярмолка не легче шапки Мономаха. Ответственность перед жертвами Холокоста — хранить память и продолжать традиции, не дать им умереть еще раз. Ответственность перед своими детьми и детьми их детей — я, как и мои бабушки и прабабушки, несу эту лампу, которую должна передать дальше, и передать её светлой и красивой. Ответственность, огромная любовь и чувство вины: сколько бы я ни помнила и не писала, я никого не могу спасти.
Какое оно — писательское ремесло на твой взгляд? Насколько ты стремишься к тому, чтобы текст, выходящий из-под твоего пера, был совершенным?
Я редактирую свои тексты как одержимая. Но не из стремления добиться совершенства, совершенства в жизни не существует, это ясно, оно противно самой натуре жизни, совершенство, в каком-то смысле, это смерть. Нет, я редактирую, потому что я всегда стремлюсь писать лучше себя, я стараюсь сделать всё лучше, —текст, песня или фаршированная рыба, — не потому, что я хочу это сделать лучше, а потому что я хочу самой стать лучше. И, кроме того, честно говоря, у меня есть этот болезненный страх, что меня неправильно поймут. И этот страх толкает меня пытаться выразить свои мысли лучше. Хотя я никогда не пишу из страха. Я пишу только из точки любви или из точки её желания.
Ты профессиональная певица. Это как то влияет на то, что ты пишешь? На то как ты пишешь? На то, как ты представляешь текст своему читателю?
У певца, актера, режиссера, писателя, музыканта, в принципе, задача одна: рассказать историю. Остальное — вопрос художественных средств и техники. Мой сценический опыт однозначно влияет на мой писательский. Это привычка обнажать свои эмоции и чувства, раскрываться перед незнакомыми людьми. Мне это нелегко далось. Когда я училась в КЭЦУ, у меня был необыкновенный педагог по актерскому мастерству, заслуженный артист России Петр Григорьевич Миронов. Он научил меня необходимости быть искренной на сцене. Быть искренной в тексте. Я человек искренний по природе, но в юности мне и в голову не могло прийти, что, если в жизни можно быть предельно искренним, то на сцене им можно быть беспредельно. Петр Григорьевич научил меня этой отчаянной, бесстрашной искренности. Это нелегко. Но, парафразируя слова Стива Маккуина, эти моменты искренности — жизнь, всё остальное, просто ожидание.
Какой он — твой читатель?
Умный, тонкий, чувствительный, с чувством юмора. Любит немного выпить. Мечта любого сайта знакомств.
А кто они — твои любимые писатели? Поэты?
Бальзак. Булгаков. Набоков. Ремарк. Шварц. Дюма. Сенкевич. Шолом-Алейхем. Башевиц-Зингер. На самом деле любимых гораздо больше, но это те, кого читала и перечитывала бесчисленное количество раз и я не думаю, что когда-нибудь перестану это делать. Из поэтов, Ахматова, Ростан, Пастернак, Бродский, Превер, Омар Хайам. Из современных, меня покорила поэзия Дмитрия Веденяпина.
Кто такие для тебя Белые Фениксы?
Белые Фениксы для меня, это то, чего у меня не было со студенческих лет: совокупность любви, той любви, которую древние греки называли “филией”, и творческого союза, союза вдохновения. Иногда мне кажется, этого не может быть, так бывает только в юности или в книжках. Но наступает вечер, зажигаются свечи, в двери влетают Фениксы и вся эта магия, которая только что казалась призрачной, начинается снова, как самое обыкновенное и нормальное чудо на земле.
Что такое для тебя быть человеком, Лена?
Ой, какой прекрасный вопрос и какой трудный! Как задача быть человеком. Есть такое еврейское слово “менч”.Слово это не переводится, оно является интегральной частью еврейской культуры. Как гласит еврейская поговорка: “Менч, он менч, потому что он менч.” Ну, в общем, все всё поняли. Если серьезно, то менч, это достойный человек, человек, заслуживающий восхищения. Человек, обладающий внутренней силой, справедливостью и духовной щедростью.
Есть еще одно еврейское понятие: “мицве”. Мицве, это акт доброты, исходящий из любви. Когда мы совершаем добро не потому, что так нужно, или потому что нам кого-то жалко, или потому что мы боимся что будет, если мы этот добрый акт не совершим, или потому что, делая это добро, мы хорошо выглядим, нет! Мицве, это акт доброты, совершенный из чувства любви и с удовольствием. Так вот, меня часто делает мицве. Иными словами, для меня быть человеком, это стремиться к обладанию внутренней силой и духовной щедростью, при этом часто и с удовольствием совершая акты доброты, исходящие из чувства любви.
Твоя Муза сегодня — какая она?
Моя муза сегодня — это мои дети и мой Париж. А это очень много.